Мне сейчас так спокойно. Словно ночная гладь воды, – застыла я. Какая прелесть. В моей голове стихи разных поэтов. Они вальсируют в кружевных пышных платьях и строгих острых смокингах. Я вспоминаю свой поэтический путь. Как  полюбила стихи РР.

Какие мы, люди,  интересные. Я помню себя в школьном возрасте. Мне было 15, я могла спасти мир, одним словом. Так раньше казалось. Я любила Есенина всей душой, всеми корнями волос и мочками ушей. Восклицала в классе, падала в обмороки от его голоса и защищала его честь словно дуэлянт. А потом что-то случилось, его творения стали мне чужими. Тусклыми. Чрезмерно эмоциональными попусту, как казалось тогда. Поэзия его мне разонравилась,  да так, что в ушах скрежет слышался, если кто-то зачитывал четверостишья.  Тогда-то в мою жизнь ворвался Маяковский. Маячил он долгое время в моей голове. Я расшифровывала стихотворения его  и его товарищей футуристов, писала работу с анализом «Облака в штанах», копалась в этих политических темах, учила его интонации, и мое сердце билось в железе. И чудилось мне, что ни одна живая душа в моем классе, да что там, в МИРЕ не может разделить моих чувств. Не может услышать, понять, приблизится к тому состоянию прожигающей страсти к стихам Маяковского.  От которой кричать хочется, и звезды в карманы складывать. От которой реки расходятся и кровь приливает к глазам. Где буква «Р» — радужная подруга, а «Б» — бьет по голове. Года шли…  И вот, мне стукнуло 21.

Время протоптало другие тропинки.  Я  влюбилась, да так, что края не видно по сей день. Влюбилась в Роберта Рождественского! В каждый звук его и в каждое слово. В каждый вздох, с которым он писал свои детища, в каждый окурок, что помогал ему творить.  Когда это случилось, мне стало ясно, что я из артиллерии РР – Роберта Рождественского. Даже мама напоминала, когда меня атаковала меланхолия: « Маша, перестань грустить! Ты же не из Бродского, ты из Рождественского».  Да на удивление, как раньше не было. Не случилось помутнения рассудка, эйфории, горечи. Пришла она – трезвая зрелая любовь. Любовь к стихам и душам, любовь к смирению и доброте, любовь к пониманию и к родным. Любовь к самому себе.  Его творения помогают мне жить. Иной раз  меня мучают мысли, я не могу уснуть, тогда подхожу к книжной полке, беру томик Рождественского и сливаюсь с ним воедино. Хотя и так знаю многие стихи наизусть, но каждый раз, я словно знакомлюсь с ними заново и приветствую каждую строчку.

Мне кажется, что поэтическое пристрастие меняется с возрастом. С теми днями, когда ты растешь, когда развиваешься. Когда что-то осознаешь или что-то принимаешь, когда учишься, смиряешь, вырастаешь,  когда становится ясна высшая ценность любви и горечь ее отсутствия, когда жизнь и смерть прикоснулись к тебе  как — либо. Я не могу судить всех по себе, но думается мне, что школьные стихи — это лишь начало  лирического выбора.

P.S                                                                                                                                  

А вот с Бродским я соглашаюсь, но полюбить его как вся вселенная? так и не смогла, хотя много стихов его знаю наизусть.